Перестаньте пялиться на мои сиськи, мистер
Детина Барт был самым большим негодяем на Западе Он обладал самой быстрой пушкой на Западе и переебал на Западе больше разнообразных баб, чем любой другой.
Он не любил купаться, выслушивать собачий бред и признавать чье-либо превосходство. К тому же он был начальником продвигавшегося на Запад каравана переселенцев, и ни один мужчина его лет не прикончил больше индейцев, не выебал больше баб и не поубивал больше белых.
Детина Барт был велик, он знал это, и все это знали. Даже пердел он незаурядно, громче обеденного гонга, да и язык у него был неплохо подвешен. Работенка Детины Барта состояла в том, чтобы благополучно довести фургоны до места, натянуть всех дамочек, прикончить кое-кого из мужчин, а потом вернуться за очередной партией груза. У него были черная борода, грязная задница и сверкающие желтые зубы. Только что он по самые уши засадил молодой жене Билли Джо, а самого Билли Джо заставил смотреть. Он велел жене Билли Джо поболтать с Билли Джо. пока сам он займется делом. Он заставил ее говорить:
– Ах, Билли Джо. этот флагшток проткнул меня от манды до глотки, я едва дышу! Спаси меня, Билли Джо! Нет, Билли Джо, не надо меня спасать!
Когда Детина Барт кончил, он заставил Билли Джо вымыть его орган, а потом они все вместе пошли и вкусно отобедали ветчиной из конины и лимской фасолью с печеньем.
На другой день им повстречался одинокий фургон, без всякой охраны кативший по прерии. Поводья держал тощий малыш лет шестнадцати с явно выраженной прыщавостью. Детина Барт подъехал.
– Эй, малыш, – сказал он. Малыш не ответил.
– Я к тебе обращаюсь, малыш...
– Поцелуй меня в жопу, – сказал малыш.
– Я – Детина Барт, – сказал Детина Барт.
– Поцелуй меня в жопу, Детина Барт, – сказал малыш.
– Как тебя звать, сынок?
– Все зовут меня «Малыш».
– Слушай, Малый, на одном-единственном фургоне через эту индейскую территорию никто не проедет.
– А я попробую.
– Смотри, малыш, яйца твои, – сказал Детина Барт и уже пришпорил было коня, когда занавески фургона раздвинулись и появилась шустрая девчонка с сорокадюймовой грудью, чудесной большой жопой и глазами как небо после славного дождичка. Она стрельнула глазками в Детину Барта, и его огромный флагшток затрепетал, вонзившись в луку седла.
– Если не поедешь с нами. Малыш, тебе не поздоровится.
– Отъебись, старик. – сказал Малыш. – мне не нужны сраные советы стариков в грязном нижнем белье.
– Я убиваю людей, стоит им только разок моргнуть, – сказал Детина Барт.
Малыш спокойно сплюнул на землю. Потом вытянул руку и почесал промежность.
– Старик, ты мне недоел. Лучше потеряйся, чтоб я тебя больше не видел, а не то помогу тебе заиметь сходство с куском швейцарского сыра.
– Малыш, – оказала девчонка, наклонившись к нему, отчего вывалилась наружу одна грудь, а у солнца встал маленький лучик, – Малыш, по-моему, этот человек прав. В одиночку нам с этими ебучими индейцами не справиться. Не будь засранцем. Скажи человеку, что мы едем с ними,
– Мы едем с вами, – сказал Малыш.
– Как звать твою девчонку? – спросил Детина Барт.
– Медвяная Роса, – сказал Малыш.
– И перестаньте пялиться на мои сиськи, мистер, – сказала Медвяная Роса, – а не то так тресну, что своих не узнаете.
Поначалу все шло хорошо. Произошла стычка с индейцами у каньона Синие Яйца. Тридцать семь индейцев убито, один взят в плен. Американцы обошлись без потерь. Детина Барт отдолбил пленного индейца в очко, а потом нанял его поваром. Произошла еще одна стычка, у Трипперного каньона, тридцать семь индейцев убито, один взят в плен. Американцы обошлись без потерь. Детина Барт отдолбил...
Само собой. Детина Барт воспылал страстью к Медвяной Росе. Он не мог глаз от нее отвести. Дело было в жопе, главным образом в жопе. Однажды он так засмотрелся, что упал с лошади, и один из двух поваров-индейцев рассмеялся. После чего остался только один повар-индеец.
Как-то раз Детина Барт отправил Малыша вместе с охотниками загнать бизона. Детина Барт дождался, когда они ускакали, а потом спешно направился к фургону Малыша. Он вскочил на сиденье, раздвинул занавески и вошел. Медвяная Роса сидела посреди фургона на корточках и мастурбировала.
– Боже мой, крошка, – сказал Детина Барт, – не растрачивай себя попусту!
– Пошел к черту, – сказала Медвяная Роса, отдернув пальчик и уткнув его в Детину Барта, – пошел к черту, дай мне заняться любимым делом!
– Твой мужик совсем о тебе не заботится, Медвяная Роса!
– Он заботится обо мне, засранец, просто мне этого не хватает. Просто после месячных я распаляюсь.
– Слушай, крошка...
– Уебывай!
– Слушай, крошка, смотри-ка...
И он вынул свою камнедробилку. Она была вся лиловая и то и дело подергивалась, как гиря в дедовских часах. На пол по капле стекала вязкая жидкость.
Медвяная Роса долго не могла отвести глаз от этого инструмента. Наконец она вымолвила:
– Не вздумай воткнуть в меня эту треклятую штуковину!
– Не криви душой. Медвяная Роса.
– НЕ ВЗДУМАЙ ВОТКНУТЬ В МЕНЯ ЭТУ ТРЕКЛЯТУЮ ШТУКОВИНУ!
– Но почему? Почему? Ты только посмотри!
– Я и смотрю!
– Но почему ты не хочешь?
– Потому что я люблю Малыша.
– Любишь? – сказал, рассмеявшись. Детина Барт. – Любишь? Это всё сказки для идиотов. Только посмотри на этот треклятый тесак! С ним никакая любовь не страшна!
– Я люблю Малыша, Детина Барт.
– А вот мой язычок, – сказал Детина Барт, – самый лучший язычок на всем Западе!
Он высунул язык и заставил его заняться гимнастикой.
– Я люблю Малыша, – сказала Медвяная Роса.
– Ну и заебись с ним, – сказал Детина Барт, рванулся вперед и набросился на Медвяную Росу. Пришлось изрядно попотеть, засовывая эту штуковину, а когда ему это удалось. Медвяная Роса завопила благим матом. Он успел пошуровать в ней раз семь, а потом почувствовал, как его грубо оттаскивают.
ЭТО БЫЛ МАЛЫШ, ВЕРНУВШИЙСЯ С ОХОТЫ.
– Мы приволокли тебе бизона, разъебай. А теперь, если натянешь штаны и выйдешь отсюда, мы уладим все остальное.
– У меня самая быстрая пушка на Западе, – оказал Детина Барт
– Я проделаю в тебе такую дыру, что по сравнению с ней твой задний проход покажется порой на коже, – сказал Малыш. – Ладно, пора с этим кончать. Я проголодался Охота на бизонов возбуждает аппетит...
Мужчины расселись вокруг костра и стали смотреть. Чувствовалось, как что-то назревает. Женщины остались в фургонах молиться, мастурбировать и пить джин. У Детины Барта были тридцать четыре зарубки на пушке и плохая память. У Малыша на пушке зарубок не было. Но он обладал такой самоуверенностью, с какой всем остальным нечасто до той поры приходилось встречаться. Казалось, Детина Барт нервничает куда больше. Он одним глотком ополовинил фляжку виски, потом подошел к Малышу.
– Слушай, Малыш...
– Чего, разъебай?..
– Я хочу сказать, ну чего ты взъерепенился?
– Я тебе сейчас яйца отстрелю, старик!
– За что?
– Ты путался с моей бабой, старик!
– Послушай. Малыш, неужели ты не понимаешь? Эта бабенка стравливает двух мужиков. А мы просто-напросто пляшем под её дудку,
– Я не намерен выслушивать твой бред, папаша! Отвяжись и стреляй! Настал твой конец!
– Малыш...
– Отвяжись и стреляй!
Мужчины у костра оцепенели. С Запада подул слабый ветер, пахнуло конским дерьмом. Кто-то закашлялся. Женщины сидели фургонах на корточках, пили джин, молились и мастурбировали. Сгущались сумерки.
Детина Барт и Малыш разошлись на тридцать шагов
– Стреляй, дерьмо куриное, – сказал Малыш, – стреляй. Бабник трусливый!
Меж занавесками фургона неслышно возникла женщина с винтовкой. Это была Медвяная Роса, Она уперла приклад в плечо прищурилась, глядя на мушку.
– Ну, давай, хвастливый насильник, – сказал Малыш, – СТРЕЛЯЙ!
Рука Детины Барта рванулась к кобуре. В сумерках прогремел выстрел. Медвяная Роса опустила дымящуюся винтовку и снова скрылась в фургоне. На земле лежал мертвый Малыш с дыркой в лбу. Детина Барт сунул свою неиспользованную пушку обратно в кобуру и зашагал к фургону. На небе появилась луна.
©Чарльз Буковски. Перевод Виктора Когана.
