О любви к астрономии
– Некий ответственный работник, которого недавно назначили руководить планетарием, однажды ночью сидел в своем учреждении. В те далекие годы ответственные люди работали по ночам, а днем – спали.
Это я поясняю для молодых людей.
Итак, наш работник сидел в своем кабинете, когда зазвонил тот самый особый телефон. Работник бросился к телефону и услышал в трубке ответственейший голос. Работник задрожал. Поздоровались.
– Окно от тебя далеко?
– Нет, – с трудом вымолвил работник.
– Подойди... Звезду справа видишь? Ну, такую блестящую... Недалеко от Большой Медведицы?
– Вижу!
– Сейчас у товарища Сталина в кабинете поспорили товарищ Каганович и товарищ Молотов. Товарищ Каганович говорит, что это – Орион, а товарищ Молотов – что это Кассиопея. Ты сам-то знаешь, какая это звезда?
– Нет, – совсем испугался наш работник. – Я ведь недавно работаю с этими... астрономами.
– Тогда узнай там у своих подопечных и нам отзвони. Задание ясно?
Естественно, работник тут же начал действовать. К сожалению, в планетарии никого ночью не было, кроме самых ответственных лип. Но те плохо знали астрономию. Пришлось искать другие каналы.
И вот к дому известного профессора Московского планетария А-ского подъехала черная машина. Профессор А-ский в ту ночь не спал. У него резко подскочило давление, потому что в этот день в планетарии прорабатывали его друга, профессора Б-ского. И теперь А-ский лежал, вспоминая свое выступление. Из очень понятного человеческого чувства он выступил против друга Б-ского с удивительно пламенной речью. Но сейчас он думал совсем не о речи. То, что Б-ский был его друг, означало, что вскоре может наступить и его очередь.
Вот в этот момент тревожных раздумий и раздался звонок. Пронзительный, надо сказать, звонок. Тот самый, можно сказать, звонок. Было два часа тридцать минут, это был очень серьезный час ночи.
Звонок неистовствовал. А-ский встал, надел штаны, жена сидела на кровати, бессмысленно повторяя: «Пуговицы, пуговицы нету». Звонок безумствовал.
Он открыл дверь. И увидел двоих. И рухнул навзничь.
В два сорок пять наш ответственный работник узнал о скоропостижной смерти А-ского. Прошло уже сорок пять минут, а простого задания выполнить не могли.
В два пятьдесят наш работник позвонил своему помощнику, и тот незамедлительно дал ему фамилию другого консультанта — членкора В-ского.
Опять завели черную машину, поехали.
Членкор В-ский был другой ближайший друг безродного космополита Б-ского. Они с ним долго работали в Ленинграде в Пулкове. Поэтому, когда начались проработки Б-ского (а проработки эти проводились и в Ленинграде, и в Москве), членкор В-ский придумал благородный выход. Он садился в ночной поезд. И когда Б-ского прорабатывали в Москве — уезжал в Ленинград. Когда же проработка шла в Ленинграде — естественно, возвращался в Москву.
В этот день Б-ского прорабатывали одновременно и в Москве, и в Ленинграде. Поэтому наш В-ский махнул на все рукой и объявился больным. Он улегся в постель, вызвал врача, но ему показалось, что врач как-то странно расспрашивал его о здоровье. Членкор В-ский в ту ночь не мог заснуть: все вспоминал лицо врача.
И когда в три двадцать пять резко зазвонил звонок, членкор В-ский даже усмехнулся. Этого он ждал. Он был холостяк, ему было шестьдесят три года, жизнь была прожита. Под неумолчный звонок он раскрыл окно, посмотрел на яркие звезды и полетел в звездную ночь.
В четыре часа пять минут наш ответственный работник узнал о происшествии с В-ским. Только тут он осознал свою ошибку: надо прежде звонить по телефону, а потом уже — в двери!
В четыре пятнадцать он велел выдать ему номера телефонов оставшихся светил астрономии. До четырех пятидесяти он звонил по квартирам, объясняя разбуженным профессорам смысл вопроса. Его посылали к чертям, считая это ночным розыгрышем. На вторичные звонки просто не поднимали трубку — думали, что розыгрыш продолжается. Наконец, молодой профессор Ц., которому он успел проорать в трубку: «Только не пугайтесь, ничего серьезного»,— начал с ним разговаривать. Было пять утра, и звезды на небе выглядели неважно. Но молодому профессору все-таки удалось установить имя светила.
В пять семнадцать на столе у ответственнейшего товарища зазвонил телефон.
— С добрым утречком... С некоторыми трудами... хе-хе-хе, но название установили: это яркая навигационная звезда Капелла. Одна из самых красивых звезд в созвездии Возничего. По-древнегречески это имя козы, вскормившей бога Зевса. Так что прав товарищ Karaнович, ибо Капелла находится как бы рядом с созвездием Орион. Прав, надо сказать, и товарищ Молотов, потому что по яркости она напоминает созвездие Кассиопею. Так что можете сообщить...— бодрячествовал голос.
— Некому сообщать... Все давно ушли спать.
И, сладко зевнув, ответственейший товарищ повесил трубку.
