Философия бытия. Подлинное и неподлинное бытие

Представления о Бытии

Современные представления о Бытии имеют глубокую и драматическую историю.

В ранней древнегреческой философии вопрос о сущности бытия интерпретировался как решение проблемы «из чего все состоит?”. Первооснову природного бытия здесь составляют простые начала (или группа начал) материального мира. Правда, такая внешне бросающаяся в глаза материальность не отождествляется с конкретными материальными предметами или явлениями, а представляет собой своеобразный отправной пункт философского построения, дающий смысловой импульс дальнейшим метафизическим размышлениям [8 с. 437].

Взгляды ранних античных философов не поддаются однозначной интерпретации. Их философия еще слишком слита с воззрениями на природу, а понимание природы – с божественным устройством мира. У Фалеса материальная субстанция сама по себе пассивна, и предполагается некая сила, приводящая это начало в движение.

В этот же период появляются более абстрактные понятия о субстанциальной основе мира, не связанные с чувственным его восприятием. Так, Анаксимандр вводит понятие «апейрон» для обозначения беспредельной, неопределенной, бескачественной материи, находящейся в вечном движении.

Своеобразной вершиной в поисках субстанциальной основы мира в рассматриваемой традиции выступает атомизм Левкиппа и Демокрита. Считая основой всего материальное начало (атомы), они отходят от их описания в рамках чувственно-конкретных представлений [8 с. 439].

Впервые же термин «бытие» в философию ввел античный философ Парменид (V – IV вв. до н. э.).

Влияние Парменида на последующую философию оказалось столь значительным, что это дало основание Гегелю охарактеризовать его творчество как начало философии в собственном смысле этого слова.

Парменид вводит в философский обиход категорию «бытие”, переведя метафизические рассуждения из плоскости рассмотрения физической сущности вещей в плоскость исследования их идеальной сущности. Тем самым философии придается характер предельного знания, которое может быть лишь самопознанием и самообоснованием человеческого разума. Благодаря своим всеобщим понятиям, среди которых, как считал Гегель, исторически и логически исходной является категория бытия, разум способен познавать в вещах и в самом себе то, что недоступно чувственному опыту. Бытие всегда есть, всегда существует, оно неделимо и неподвижно, оно завершено. Это не бог и не материя, и уж тем более не какой-нибудь конкретный физический субстрат. Это – нечто, становящееся доступным нашему мышлению лишь в результате умственных усилий, в процессе философствования [8 с. 439].

Во времена Парменида люди начали терять веру в традиционных богов Олимпа, мифология все чаше стала рассматриваться как вымысел. Тем самым рушились с и нормы мира, главной реальностью которого были боги и традиции. Мир, Вселенная уже не казались прочными, надежными: все стало и бесформенно, нестабильно; человек потерял жизненную опору. В глубинах человеческого сознания зародилось отчаяние, сомнение, не видящее выхода из тупиковой ситуации. Необходим был поиск выхода к чему-то прочному и надежному. Людям нужна была вера в новую силу.

Парменид ставит проблему тождества бытия и мышления, бытия и мыслей о бытии. Сначала он разбирает логические возможности соотношения категорий бытия и небытия, вскрывая ряд парадоксов; он их обозначает как «западни» на пути истины, попав в которые разум начинает идти в неверном направлении.

Если признать небытие, то оно необходимо существует. Если это так, то бытие и небытие оказываются тождественными, но в этом заключается видимое противоречие. Если же бытие и небытие не тождественны, то бытие существует, а небытие не существует. Но как тогда мыслить несуществующее? И Парменид приходит к выводу, что так мыслить нельзя. Суждение о существовании небытия (несуществующего) для него принципиально ложно. Но это, в свою очередь, порождает ряд других вопросов: откуда возникает бытие? Куда оно исчезает? Как объяснить то, что бытие может перейти в небытие? Чтобы ответить на эти вопросы, Парменид вынужден говорить о невозможности мысленного выражения небытия. Но в этом случае данная проблема переходит в иную плоскость и решается как проблема соотношения бытия и мышления.

Мышление и бытие, по Пармениду, совпадают, поэтому «мышление и бытие – одно и то же» или «одно и то же мысль о предмете и предмет мысли” [8 с. 441].

Бытие есть мысль, но не субъективная мысль человека, а Логос – космический Разум, через который для человека непосредственно раскрывается содержание мира. Иначе говоря, не человек открывает Истину бытия, а, наоборот. Истина бытия открывается человеку непосредственно. Человеческое мышление получает знания в непосредственном контакте с Разумом, который и есть бытие. Истина бытия открывается без помощи рефлексий и логических операций человеческого ума. Поэтому процесс логического доказательства, используемого отдельными людьми, не имеет решающего значения ни для самого процесса мышления, ни для оценки истинности знания. Человек призывался к смирению перед высшим могуществом необходимости, перед Истиной. А поэтому не следует переоценивать логическое доказательство как могущество ума человека, ибо имеет свой источник в бытии – мысли, превышающей всякое логическое действо. Всякая гордыня оказывается в этой ситуации неуместной. Парменидовская интуиция бытия внушала человеку чувство зависимости от Божества, находящегося за пределами повседневности, и одновременно давала ему ощущение защищенности от субъективного произвола и всяких случайностей [6 с. 8].

Умаление человека приняли не все философы. Софисты считали, что человек есть мера всех вещей и он определяет статус существования чего бы то ни было. Он – мера бытия, а потому и в жизни, и в философии следует ставить в центр человека. Сократ ратовал за автономию человеческого разума. Он объявил высшей реальностью не бытие, а индивидуальное, но общезначимое сознание.

Сократ переводит проблему бытия и мышления в плоскость осмысления сущности морали, полагая, что философы не должны заниматься исследованием явлений природы. Он считает, что истина и добро совпадают. Поэтому если мы нечто познаем и в результате получаем о нем истинное знание, то при этом необходимо преобразуются и наши человеческие качества. Иными словами, человек становится качественно иным. Если мы познаем истину о добре, благе, справедливости, то тем самым становимся справедливыми, добрыми и добропорядочными [8 с. 443].

Киники (Антисфен, Диоген) призывали людей опираться только на самих себя во всех делах и мыслях. Не признавая существования подлинного сущего за миром чувственных вещей, они освобождали человека от необходимости жить с оглядкой па трансцендентное, что порождало безразличие к проблемам Добра, Истины, Блага.

Вопрос о бытии и его решение Парменидом предрешили судьбу западного мира. С одной стороны, в культуру и мировоззрение было введено представление о существовании за пределами видимых вещей невидимого мира, совершеннейшего и прекраснейшего, гармонично устроенного, где есть Благо, Свет. Добро. С другой стороны, если существует подлинное бытие, а земное нуждается в переделке в совершенствовании, приближающем его к миру подлинному, истинному, совершеннейшему.

Желание людей победить неправду земного бытия исторически реализовывалось двумя путями. Первый был ориентирован на предметно-деятельное воздействие на земной мир с цель, его перестройки; это – путь бунтов и революции, слом неподлинного бытия и строительство на его. обломках, подлинного мира. Второй путь – путь преобразования не внешнего мира, а своего духовно нравственного внутреннего состояния. Проблема неподлинности бытия остается, но теперь она переносится с внешнего мира на внутренний. Люли, ставшие на этот путь, стремятся переделать прежде всего самих себя. Этот путь отработан в христианстве святыми, монахами, описан в Житиях святых, представлен в деяниях Сергия Радонежского, старцев Оптиной пустыни и других [6 с. 8].

Новое время отказалось от идеи абсолютного бытия. Если Парменид считал, что не человек открывает истину бытия, а сама истина открывается человеку, в силу приобщенности его к Космическому Разуму, то рационалисты ставят проблему истины в прямую зависимость от субъективных познавательных способностей человека. Разум человека объявлялся самостоятельной внутренней деятельностью, не зависящей от Логоса, Бога, Абсолюта. Если Парменид удерживал людей от переоценки своих логических способностей, то рационалисты объявили человеческий ум самой непосредственной и самоочевидной реальное существующей сама но себе. Произошло возвеличивание человека и ума.

Появилось рационалистическое мировоззрение, в рамках которого можно выделить несколько основных компонентов:

1) теряется ощущение того, что существует что-то подлинное, являющееся основанием жизни и деятельности людей;

2) человек, его сознание, его потребности, его жизнь стали восприниматься как единственное несомненное подлинное бытие;

3) ослабление идеи существования величественного объективною Абсолюта, Бога я т. д. сопровождается переоценкой времени, никто уже не думает о вечности;

4) уверовав в силу своего разума, люди уверовали в свои способности изменять мир, опираясь при этом на законы мироздания, открытые разумом;

5) возникает абсолютизация человеческого сознания, где бытие есть сознание. Бытие стало субъективным;

6) онтологический нигилизм означал отказ от признания существования бытия как оно есть вне и независимо от человека. Произошел разрыв с Абсолютом люди взяли на самих себя функции Абсолюта.

В условиях отказа от традиционного понимания бытия как высшей и запредельной реальности ослабла тяга к трансцендентному, т. е. умению выходить за пределы чувственного опыта и делать предметом рассмотрения бытие, которое не совпадает с конечным, эмпирическим миром. Трансцендентность – это вечный бой с инстинктами, попытка возвыситься над собой, перестроить свое существование по типу должного. Вместо этого стимулом жизни человека и его самоусовершенствования стали материальные потребности, усилилась роль инстинктов, воля к власти и т. д. Началась осознанная борьба классов, участились военные конфликты, бунты и революции.

Человек, перестав ощущать опеку сверхчувственного бытия, обожествил человеческий род, себя самого и свои потребности. Вера в Абсолют заменяется верой в человека и его неограниченные возможности окончательного социального переустройства мира, создания такого общества, в котором все люди будут счастливы, а все их потребности удовлетворены. Люди впадали в соблазн считать себя творцами мира.

Для русской философии существование бытия как такового, в его трансцендентности (в его независимости от всякого познания и знания о нем) является более очевидным и смысложнзненным. чем существование своего «я» и сознания, которым оно обладает. В таком мироощущении не доминирует субъективизм, ориентированный на утверждение самодостаточности, автономности, закрытости и своеобразия нашего внутреннего мира, нашей способности мыслить, сознавать, безотносительно к бытию как к таковому. В этом мироощущении неустранимо чувство сопричастности человека и его внутреннего мира чему-то, что превышает способности и возможности конечного бытия людей, неустранимо ощущение того, что мы в нашем бытии и через него непосредственно связаны с бытием как таковым, существуем в нем и обладаем им совершенно непосредственно – не через познающее сознание, а через первичное переживание.

Русские мыслители признавали познание, мышление необходимым средством проникновения в бытие: последнее дано людям и вне их интеллектуальных процедур в актах переживаний, сопровождающих саму причастность к Абсолюту. Сознание не есть нечто первичное; первично бытие, а укорененность человека в бытии делает возможным самосознание. Наше «я», наше сознание и познание есть проявление, выражение бытия в нас и через нас. Не бытие обязано нам своей возможностью открыться, явиться, обнаружиться, а мы обязаны ему, ибо только наша укорененность в бытии обеспечивает нам возможность постижения мира как через мышление, так и с помощью переживания [6 с. 9].

Знание не есть отражение, а еще хуже – конструирование бытия: оно самораскрытие, самооформление, самоявленность бытия.

Итак, если рассматривать соотношение Бытия и мира через призму соотношения Бога и мира, получим две точки зрения. Первая: Бог мир разорваны. Между ними – пропасть. Их природа в корне различна Бог трансцендентен миру, он – полнота бытия, в то время как мир – ложь, зло и бездна. Вторая: мир – воплощение Бога, или Любви, – мое Божье творение. Бог не вне мира, он здесь, с нами, среди нас. Он внутренняя жизнь мира, его волшебное свечение, его Дух. Эта точка зрения очень продуктивна, потому что не отказываясь от идеи Бога, Абсолюта, Сверхсознания, она говорит миру – «да».

Список использованной литературы

1. Алексеев П. В. Социальная философия: Учебное пособие. – М.: ООО «ТК Велби”, 2003
2. Канке В. А. Основы философии: Учебник для студентов сред. спец. учеб. заведений. М.: Логос, 1999.
3. Кохановский В. П., Золотухина Е. В., Лешкевич Т. Г., Фатхи Т. Б. Философия для аспирантов: Учебное пособие. Изд. 2-е – Ростов н/Д: «Феникс», 2003
4. Кузнецов В. Г., Кузнецова И. Д., Миронов В. В., Момджян К. Х. Философия: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2000.
5. Спиркин А. Г. Философия: Учебник. – 2-е изд. – М.: Гардарики, 2006. Трифонов СВ., Трифонова Л. В. Основы общественных наук. – Норильск, 1996.
6. Философия. Учебник. Под Ред. В. П. Кохановского. – Ростов-на-Дону.: Феникс, 2000
7. Философия: Учебник для вузов / Под общ. Ред. В. В. Миронова. – М.: Норма, 2005.